– Теперь твоя очередь зажмуриться.

Элисабет застыла на месте. Она вглядывалась в темноту, иногда смаргивая, но так и не смогла ничего разглядеть в коридоре.

У нее мелькнула было мысль, что кто-то из девочек заговорил во сне, как вдруг послышался странный звук. Словно перезрелый персик бросили на пол. А потом – еще один. Тяжелый влажный шлепок. Скамья, на которой девочки сидели за столом, проскребла по полу, после чего еще два персика упали на пол.

Краем глаза Элисабет уловила движение – мимо скользнула чья-то тень. Элисабет обернулась и увидела, как дверь в столовую медленно закрывается.

– Подожди, – попросила Элисабет, хоть и думала, что это просто сквозняк.

Она бросилась к двери, схватилась за ручку и ощутила странное сопротивление, словно кто-то удерживал ручку с той стороны. Элисабет надавила сильнее, и дверь наконец открылась.

Элисабет вошла в столовую; держась начеку, попыталась окинуть взглядом весь зал. Слабо поблескивал исцарапанный стол. Элисабет осторожно двинулась к печке, отражаясь в латунных дверцах.

Горячий дымоход дышал жаром.

Внезапно за дверцами что-то громко стукнуло. Элисабет сделала шаг назад, наткнулась на стул.

Раскаленное полено ударилось о дверцу печи, только и всего. В столовой никого не было.

Элисабет перевела дух, вышла из столовой, закрыла дверь и направилась было к комнате, где спали ночные дежурные, но остановилась и прислушалась.

Из комнат девочек не доносилось ни звука. В воздухе разливался кисловатый запах раскаленного металла. Элисабет пыталась уловить движение в темном коридоре, но все было тихо. И все же ее потянуло пройти по коридору, к незапертым дверям. Некоторые как будто приотворены, другие – закрыты.

Справа располагались туалеты, за ними – ниша с запертой дверью изолятора, в котором спала Миранда.

Из дверного глазка сочился слабый свет.

Элисабет остановилась, задержала дыхание. В изоляторе кто-то что-то слабо шептал, но когда Элисабет двинулась к двери, шепот резко оборвался.

– А ну-ка замолчи, – сказала она неизвестно кому.

Сердце тяжело заколотилось, когда Элисабет услышала несколько быстрых ударов. Определить, откуда доносится звук, было сложно, но казалось, что это Миранда, лежа в постели, колотит босыми ногами в стену. Элисабет хотела подойти к двери и заглянуть в глазок, как вдруг увидела, что в темном углублении кто-то стоит. Человек.

Подавившись криком, Элисабет отшатнулась. Странное, нереальное ощущение – тело словно налилось тяжелой водой.

Она сразу оценила, как велика опасность, но оцепенела от страха.

И поняла, что надо бежать, лишь когда скрипнула половица в коридоре.

Фигура в темноте вдруг задвигалась очень быстро.

Элисабет повернулась и бросилась бежать, слыша за спиной шаги. Споткнулась о половик, ударилась плечом о стену, побежала дальше.

Мягкий голос сказал ей “постой”, но она побежала еще быстрее.

Двери распахивались, ударяясь о стену.

Элисабет в панике промчалась мимо комнаты для осмотра, задев стену. Доска с Конвенцией ООН о правах ребенка сорвалась с крючка, обрушилась на пол. Элисабет добежала до двери, рванула ручку и выскочила в ночную прохладу, но споткнулась на ступеньках крыльца и упала, подвернув ногу. От боли в щиколотке Элисабет завопила. Слыша тяжелые шаги уже в прихожей, она сползла на землю, проползла несколько метров, теряя тапочки, и, плача, снова встала на ноги.

Глава 4

Собака залаяла на нее, подбежала, обнюхала, заскулила. Элисабет, хромая, уходила по гравийной площадке прочь от дома. Собака снова залаяла – злобно, неровно. Элисабет понимала, что в лес не побежит; до ближайшей усадьбы далеко, с полчаса езды на машине. Бежать было некуда. Элисабет огляделась и скользнула к прачечной. Трясущимися руками открыла дверь, протиснулась внутрь и осторожно закрыла дверь за собой.

Задыхаясь, опустилась на пол, нащупала телефон.

– О боже, боже…

У Элисабет так тряслись руки, что она выронила телефон. Задняя крышка отскочила, батарейка выкатилась. Элисабет бросилась подбирать детали – и услышала, как под чьими-то шагами хрустит гравий на площадке.

Элисабет едва дышала.

Пульс отдавался во всем теле. Шумело в ушах. Она выглянула в низкое окошко, пытаясь что-нибудь рассмотреть.

Бустер лаял прямо перед прачечной – пес прибежал сюда за Элисабет. Он скреб дверь и тревожно поскуливал.

Стараясь дышать как можно тише, Элисабет отползла в угол, к каменной печи, спряталась за дровяным ящиком и наконец-то вставила плоскую батарейку в телефон.

Когда дверь открылась, Элисабет не удержалась и закричала. В панике она шарахнулась вдоль стены, но поняла, что угодила в тупик.

Элисабет увидела сапоги, затененную фигуру, а потом – жуткое лицо и молоток. Темный блеск, тяжесть.

Элисабет кивнула, слушая сказанные ей слова, и закрыла лицо руками.

Тень помедлила, а потом пробежала через прачечную, ногой прижала Элисабет к полу и нанесла удар. Голову, чуть выше лба, обожгло. В глазах почернело. Несмотря на невыносимую боль, Элисабет ощутила, как горячая кровь течет по ушам и ниже, по шее, словно кто-то гладит ее теплой рукой.

Второй удар пришелся по тому же месту; голова мотнулась. Элисабет чувствовала только, как кислород проникает в легкие.

Мысли спутались, но Элисабет еще успела удивиться тому, что воздух такой сладкий, а потом потеряла сознание.

Больше Элисабет не чувствовала ни ударов, ни того, как дергается от них ее тело. Она не заметила, как у нее из кармана вытащили ключи от кабинета и изолятора, не заметила, что осталась лежать на полу. Собака прокралась в прачечную и принялась лакать кровь из ее размозженной головы – но Элисабет этого тоже уже не чувствовала. Жизнь медленно уходила из нее.

Глава 5

Кто-то забыл на столе большое красное яблоко. Блестящее, совершенно удивительное. Она подумала: съем и притворюсь, что это не я. Наплевать. Пусть орут сколько хотят, я просто буду сидеть тут с кислым видом.

Она потянулась, но когда яблоко уже было у нее в руке, поняла, что оно насквозь гнилое.

Пальцы утонули в чем-то холодном и мокром.

Нина Муландер проснулась от того, что у нее дернулась рука. Глухая ночь. Нина лежит в постели. Слышно только, как собака лает во дворе. Нина просыпалась по ночам из-за того нового лекарства. Надо встать, сходить пописать. Суставы и ноги отекли, но без лекарства Нине было не обойтись. Без него в мыслях наступала темнота, Нина прекращала заботиться о себе и только лежала, закрыв глаза.

Она подумала: хорошо бы немного света, рассмотреть, что там, впереди. Не только смерть, не только мысли о смерти.

Нина откинула одеяло, спустила ноги на темный деревянный пол и встала. Пятнадцать лет, прямые светлые волосы. Крепко сбитая, с широкими бедрами и большой грудью. Белая фланелевая ночная рубашка натянулась на животе.

В доме тишина; коридор тонет в зеленоватом свете таблички “Запасной выход”.

За дверью послышался странный шепот. Нина подумала, что другие девочки устроили вечеринку, и никто-никто даже не спросил у нее, не хочет ли она тоже прийти.

Ну и не надо, решила Нина.

В коридоре разливался запах сгоревших поленьев. Снова залаяла собака. В коридоре пол оказался холоднее, чем в комнате. Нина шла, даже не стараясь ступать тихо. Еще ей ужасно хотелось несколько раз хлопнуть дверью туалета. Альмира разозлится и начнет швыряться чем попало. Ну и наплевать.

Старые половицы тихо поскрипывали. Нина двинулась было дальше, к туалетам, но почувствовала под ногой что-то мокрое. Под дверью изолятора, где спала Миранда, растеклась темная лужа. Нина сначала замерла, не зная, что делать, но тут увидела ключ в замке.

Очень странно.

Нина протянула руку к блестящей ручке, открыла дверь, вошла и зажгла свет.

Кровь была везде. Капала, блестела, стекала.

Миранда лежала на кровати.

Нина отшатнулась назад, даже не заметив, что описалась.